Я тут на неделе уселся в Ольгин гамак, голову задрал - а над ним огромный полуотломанный сучище яблони, вот-вот брякнется. Я Ольге показал, видишь, чего тебе на голову может брякнуться, а она говорит: "Да я видела. Есть в этом некий философский смысл. Memento mori и все такое." И на гамак книжку читать. В общем, когда она ушла, я полез его пилить. Стремянка короткая и шатается, у меня от высоты башка кружится, пильщик из меня никакой, тем более, еле дотягиваюсь. Топором хотел, но он у меня сразу вывернулся, на землю брякнулся и чуть Боню не пришиб. Я с сердечным приступом посидел немножко, на Боню наорал, а потом все же полез уже с голыми руками.

Нет, я понимаю, что так нельзя, но по другому не получалось. В общем, я на этом суке повис, как павиан, и стал его отдирать. И он, конечно, упал. Но что мило, по какой-то странной траектории, мимо моей башки, только руку мне ветками изодрал. Только все равно все плохо кончилось, я на него любовался, ногой за гамак зацепился, упал сверху на этот сук и нос ободрал, лоб ушиб и ухо поцарапал.

Но это ничего. Прошлым летом я каждый день колотился башкой о другую яблоню. Как-то она все время подворачивалась. Наваждение какое-то.

Да, кстати, с Татьяной я расстался. Она дико обозлилась (меня это успокоило, не особо горевала, плевалась ядовитой слюной), очень сильно меня ругала, я даже под конец обиделся и тоже ей сказал, что никогда мне силиконовые сиськи не нравились.