Дачный лытдыбр
11 мая. Приехал на дачу. Все такое нежное, сквозное и воздушное, зелень голубеет, белизна розовеет, все зыбко и тает в воздухе. Попытка взглянуть снизу на цветущую вишню приводит к тому, что цветы вдруг тают в небе, как пена, словно они из ничего. Ночью из окна цветы как снег на ветках. Цветут пока только вишни, яблони еще не зацвели.Крыльцо, которое еще не заросло виноградом
Я теперь на втором этаже поселился, тут и небо, и закаты и сад сверху. Чудная береза у соседей. Под окном у меня сейчас нарциссы. Почему-то представляю их в идеализированном болоте. Вместо камыша – нарциссы, кикиморы сплошь красавицы с серебристой кожей и офигенными сиськами, и розовый рассвет отражается в зеркальной воде.
Снились сны: 2 штуки коротко1. Ашан в чьей-то старинной усадьбе. Я пришел в музей, а все остальные – в магазин. Мне нужно узнать что-нибудь о Торричелли и посмотреть на эротические картины Дюрера, тайные, недавно открытые здесь, лучшее из всего им написанного. Хожу между полок со стиральными порошками, заблудился. К Дюреру меня направляет охранник, который ненавидит всех, кто сюда ходит как в магазин, одного меня полюбил. А Торричелли, говорит, это пустота.
Выясняется, что у меня за пазухой щенок. Я о нем забыл, а он проснулся и зашевелился. Мини-сенбернар, умещается на ладони, бархатный и плачет. Страшно его на землю опустить – его и голубь заклюет, не говоря о воронах или крысах. Думаю, где бы ему еду купить, творожку.
2. На каком-то мероприятии, типа съезда РХДП, некий благочестивый сабж вроде Чуева вручил моей матушке трубу: «От армии спасения - валькирии свободы». Труба – пионерский горн. Матушка в алых ботфортах по самое нимагу, скептически вертит горн в руках. «Ну куда это девать? В жопу НН, что ли?» Весь сон скороговоркой, фоном, бормотком.
Моя комната, где я живу как горный орел одинокий между небом и землей