166. Иван Родионов. Жертвы вечерние. – 7/10
Книжка о Ледяном походе. Автор – известный в те времена донской писатель, поэтому много разных старомодных штампов, красивостей, банальностей, выжимания слезы. Тем не менее, поскольку он сам прошел весь поход, прорывается настоящая жизнь, реальные детали, которые сами по себе так выразительны, что и сквозь всю литературщину все равно делают книгу. С Чириковым («Зверь из бездны») было то же самое, только он еще более сентиментальный, фальшивый – но войну он на своей шкуре знал, потому и книга в результате все равно интересная получилась.

167. Притчи и сказки Древней Индии. – 5/10
Не люблю я этого. Вот совершенно не моё – буддизм. Кажется и тоскливым и несправедливым. Половина притч укладываются в сюжет: «Не тоскуй о своей любимой жене, в прошлой жизни она тебе изменяла вовсю. Ты этого не помнишь, но я то знаю». – «А! Ну тогда конечно, пошлю-ка я ее на фиг».

168. Рэй Бредбери. Рассказы. - 6/10
Читал и любил его в детстве, потом я из него вырос, а теперь внезапно вспомнил его смуглых и золотоглазых марсиан, утонченно-сумасшедших и безжалостных, они наложились на завораживающие фотографии с Марса, и в общем, с удовольствием перечитал. Тем более, Бредберри на фоне Достоевского слабоват, а если сравнивать в пределах жанра, то он ого-го! великан среди карликов. Да и вообще, мне близки его меланхоличные интонации.

Сейчас медленно и с удовольствием читаю Бориса Поплавского "Аполлон Безобразов". Еще не дочитал, тяну, он меня вдохновляет, так что я не тороплюсь.

Начало тяжеловато было - такое деццкое избыточное щегольство, оригинальность настолько предсказуемая, что кажется банальной – описание дождя всякими способами, и спереди, и сзади, и вверх ногами. Я уж было разочаровался, но через пару страниц все стало гораздо лучше. Великолепный язык, немного абстрактный, не особо большой словарный запас – п.ч. эмиграция, но такое чувственное восприятие всего в мире и одухотворение.

В общем, как же жаль, что он рано умер, потому что мало тех книжек, которые у него есть, нужно было что-то еще, чтобы Поплавский проявил себя полностью (или, может, п.ч. эмиграция виновата – все ж это особая, нежизнеспособная сфера существования языка). Как будто главного не успел и не повзрослел – избыточность описаний, слишком длинные перечисления и это не работает, хотя текст прекрасный. Очень мне все это близко, у меня таких ошибок в тыщу раз больше, просто на чужих книжках видно лучше.