Сьюзан Зонтаг. Дневники:
- Мне все равно, что может выйти скверно. Единственный способ научиться писать - это писать.
- Дурацкая гордость, происходящая от чересчур длительного употребления высокой культуры.
- У меня понос рта и запор пишущей машинки.
- Несерьезно воспринимать дневник просто как приемник для частных, тайных мыслей... В дневнике я не просто выражаю себя более открыто, чем могла бы в личном общении; я создаю себя. Дневник - это локомотив моего самоощущения. В нем я предстаю эмоционально и духовно независимой.
Воскресенье, 20 июля
Рамон Гомес де ла Серна:
- Ласточка похожа на метущуюся в поисках сердца стрелу. Мистическую стрелу.
- Лебедь - порождение ангела и змеи.
- Идут ко дну в море и идут ко дну в небе. Голова кружится, если глядеть в небо, также как в море.
- Кипарис - это колодец, ставший деревом.
- Как и шампанское, поцелуи бывают сухими, полусладкими и сладкими.
- Произнося "параллелепипед", напоминаешь заику.
- Море испытывает такой голод, что ему не до жажды.
- Осенью все листы в книгах должны опадать.
Р.Г. де ла Серна. Грегории. Чудовища, призраки, колдуньи. - 20.07 - 6/10
Неправдоподобно испанское имя. Знакомый Борхесу богемьен, просиживал штаны в кафе. "Самоубийственный минимализм" – это о его манере говорили, мне понравилось. Первая книжка – сборник афоризмов, вторая - о ведьмах на офортах Гойи. Риторика, но очень выразительно.
Понедельник, 21 июля
Сон. Во сне в светском разговоре решалась тема "удивление и убийство" - как жертва удивляется, что из нее вытекает жизнь, и как убийца удивленно смотрит: "Опа, чего это я натворил".
Потом поехали на охоту с собаками, соколами, верхом. У песчаного карьера остановились. Некая bella donna уронила вниз перчатку и просит меня достать. Я спустился, подошел к перчатке - и бумс - провалился по пояс - милые хозяева заманили меня в зыбучие пески. Но я вывернулся, как-то выгреб брассом на поверхность, а вот дальше что - непонятно. Я лежу на песке, как лягушка, шевельнуться не могу, чтобы не засосало, охота наверху, лабрадоры и мастиффы лают басом, охотники в меня стреляют из луков - и стрелы падают рядом со мной. Скосив глаз, я вижу, как они тонут в песке рядом со мной.
Охотники говорят: "Зачем ты сюда пришел?"
- Я ловлю зверюг.
Они смеются: "А зверюги ловят тебя".
"Зверюгами" я называю призраков, а они не знаю кого. Себя, наверно.
Вытащил меня из зыбучих песков какой-то парень, я его называл "валетом", но при этом он вроде бы ангел. Его зовут "Покой", это не аллегория, а буква, есть другие валеты по имени Буки, Глаголь, Ук, Мыслете. Он тоже становится предметом светской беседы:
- Не пойму, почему его считают... (не помню, кем).
- Весна всегда связана с пробуждением. Он будит от сна.
* * *
Гёте: "Творческим может быть только недостаточное знание".
Э.М.Форстер. Фарос и Фариллион. - 8/10 - 21.07
Отличная книжка об Александрии, древней и современной Форстеру. И конечно, много о Кавафисе и стихи, стихи, я от Кавафиса сразу улетаю.
Юнг. О психологии образа трикстера. - 6/10
Полезно было почитать.
Вторник, 22 июля
Лепестки роз как кожа детских губ – морщинки, плотная упругость материала, нежность – все, кроме цвета. Цвет не похож.
Жаль, что мир нельзя отстирать от неприятных воспоминаний. Чем зеленый луг виноват, что я там познакомился с Танькой, а магазин «Дикси» - что я там сцепился с гнусным мужиком?
Гонкуры кого-то заклеймили: «Он кончит тем, что будет бродить ночами и заглядываться на освещенные витрины». Вот думаю теперь: что в этом плохого? Одиночество и бесприютность – состояние благородное, душеполезное и вдохновляющее. С другой стороны, как бы кто ни любил одиночества, все равно оно существует с печалью пополам.
* * *
Еще сон. Запомнил только один эффект. Я в тюрьме. Тёмная камера. Снаружи открывают тугую дверь - и воздух врывается хлопком, пространство осязаемо и бурно расширяется. Словно откупорили бутылку шампанского, только наоборот – пена дня врывается внутрь.
Среда, 23 июля
Все дни в наушниках, чтобы заглушить грозные «корейские» голоса дикторов. Новости смотреть не могу, да и незачем, достаточно заголовков. Например, заседание СБ по вопросам суверенитета России - ясно, что такое может быть только на пороге войны. Следующее, по логике, уже: «Братья и сестры…»
Даже не знаю, почему меня так воротит от возможности этой войны. Я не пацифист, но как подумаю, что православные будут стрелять друг в друга, а пропиндосские стервятники радоваться…
Отчаяние, когда человек сталкивается с историей. Как в самолете со свихнувшимся лётчиком - несёт куда-то по воле уродов, для которых мы пыль под ногами.
Поэтому, думаю, выход один – молитва и беспечность. Бог всё управит. Надо будет – помрём, это не страшно.
* * *
Мои предки, походу, пили слишком много шампанского – и теперь, когда холодно и сыро, у меня кости ноют, как у старика.
Впрочем, у меня тоже было в жизни одно шампанское лето. Я тогда у Андрюхи работал и у него шампанское стояло ящиками повсюду. Ждали наезда конкурентов, по офису бродило человек двадцать, каждый со своей бутылкой. Пили из горла, одна кончится – хватали другую.
Я помню постоянное чувство жажды, а когда пьешь ледяной брют - впечатление, будто переполз пустыню и делаю первый глоток из родника. Удовольствие почти болезненное.
Потом он со своей бригадой переехал ко мне на пару дней, шампанское везли с собой на трех машинах, ящиками забаррикадировали подоконник. Пробками расколотили все, что возможно, до сих пор люстра не горит. Я засыпал в обнимку с котом, бутылкой и мечом из Толедо, а Андрюхина охрана – на собачьем коврике под окном, поутру долго чистились от собачьей и кошачьей шерсти. Одному мой сортир напомнил снайперскую точку, которую он оборудовал в Сербии во время войны. Он там подолгу сидел и ностальгировал.
Потом все утряслось, все разъелась, а шампанское оставили мне, и я его ел на завтрак, обед и ужин, пока все не истребил к осени.
Неплохое время было, только я тогда совершенно не мог ничего написать и просто доживал жизнь, думал – поскорей бы все кончилось.
* * *
Сквозь сон показалось, что дерево вошло ко мне в комнату и стало шумно отряхиваться.
Мне приснился отрезанный язык Цицерона в подарочной коробочке. Я хочу его кому-нибудь подарить и пытаюсь понять, кто лучше оценит такой подарок. (Фульвия же! Но, блин, это я уже проснувшись вспомнил). Выглядел он не очень, поэтому я отловил осу и посадил ее на язык, она тут же впилась в него, как в розу.
* * *
Эдмон и Жюль Гонкуры. Дневник, т. 1. – 10/10 – 23,07
Год я его читал или больше, удовольствие тянул по паре страниц в день. И еще второй том есть, ура! Как они были счастливы вдвоем и как ужасно, что Жюль умер. Эдмону повезло, что война началась, иначе не пережил бы, я думаю.
- Мастерство романиста состоит не в умении все описывать, а в умении выбирать. (Гонкуры)
К. Чуковский. Дневник 1901-1929 гг. - 8/10 - 23.07
Чрезвычайно интересно. Чуковский как многие веселые жизнелюбы с виду сам с собой он жизни непроглядно печален, относится к себе с глубоким отвращением, считает, что все, что сделал в жизни - дрянь. Никогда не мог позволить себе жить, как самому хотелось, писать то, что по душе, открыто высказывать, что думал. С 19 лет – жена и четверо детей, дело в этом. Дневник осторожный, недоверчивый, воли себе не дает, помнит о детях. Но все равно замечательно.
- Ах почему это о "кощунственном святотатстве" (в обращении с классикой и т.д.) всегда кричат - не Моцарты - а Сальери, эти вечные убийцы Моцартов.
- С некоторого времени я внимательно изучаю одного китайского философа и его мудрые мысли применяю на практике. Его зовут Плю-Ю.
- Хлебников говорил: «Мой портрет писал один Бурлюк – в виде треугольника. Но вышло непохоже».
- Это не должно умереть для потомства: дети Лозинского гуляли по Каменноостровскому – и вдруг с неба на них упал фунт колбасы. Оказалось, летели вороны – и уронили, ура! Дети сыты – и теперь ходят по Каменноостровскому с утра до ночи и с надеждой глядят на ворон.
Четверг, 24 июля
Сон. Как будто какие-то бандиты заставляют меня писать роман под угрозой смерти. Все бы ничего – у меня вдохновение, пишется легко, но эти гады по двое всегда болтаются рядом, чтобы я не сбежал, дома смотрят всякую хрень по телевизору, обсуждают своих баб и покрикивают временами: «Ты пиши давай».
Приходится бегать от них по городу. Тоже все хорошо, погода чудесная, золотая осень, солнечно, я устраиваюсь на бульварах, пишу в перчатках, блаженствую, но через какое-то время рядом появляется злющий запыхавшийся браток, садится рядом, сопит, заглядывает через плечо, сколько я там написал, ругается: «Непонятно ни хрена. Какую херню ты пишешь! Нам надо, чтобы вроде «Мастера и Маргариты».
В конце концов я по телефону устроил истерику их шефу: мол, невозможно работать в такой обстановке. Он упёрся: «Вашего брата только оставь без присмотра – сразу какие-нибудь «Поминки по Финнегану» полезут». Но потом нехотя согласился, чтобы братки болтались в отдалении. Но им, сука, дал ценные указания, и они мстительно ходят кругами и везде рисуют символ M&M’s. Чтобы я не забывал, что держать за образец.
* * *
Макки. История на миллион долларов. – 4/10
Книжка о том, как писать сценарии. Мне, по идее, ни к чему. Хотя я, пожалуй, попробую некоторые приемы, если будет не в лом – монтажное кинематографическое соединение сцен и еще кое-что.
«Ничто не является тем, что кажется. Если сцена рассказывает о том, что рассказывает, у вас серьезные проблемы». - Хороший принцип, правильный.
Рильке. Письма молодому поэту. – 6/10
- Именно в отношении наиболее глубинных и важнейших предметов мы несказанно одиноки.
- Не позволяйте иронии завладевать собой, когда это не связано с творчеством. Исследуйте глубину предметов – ирония никогда не спускается туда.
- Произведения искусства бесконечно одиноки и менее всего доступны для критики.
- Предоставьте свои суждения их собственному безмолвному и беспрепятственному развитию, которое должно происходить из внутренних глубин, и ничто на свете не в состоянии навязать ему свою волю или же его ускорить. Все должно быть выношено, а позже – рождено.
- Позволить всякому впечатлению, всякому ростку чувства дойти до завершения исключительно внутри себя, в темноте, в сфере несказанного и бессознательного, недостижимого для собственного рассудка, в глубоком смирении и непоколебимом терпении ждать часа наступления новой ясности – только это и может быть названо жизнью в искусстве. - (Вот уж у кого одни отглагольные существительные, Норы Галь на него нет).
- Пока что живите вопросами. Быть может, постепенно, сами не заметив этого, вы вживётесь в ответ.