Трещина в стекле. Отблеск фонаря?
дребезжанье пойманного света?
Страшно и подумать о звезде.

Слово, существующее зря
или существующее где-то
в черной – отражением – воде.

Некий Вифлеем. Трещина стекла.
Горло перерезанного неба.
Правда, лучше думать о другом,

чтобы ты, любимая, спала,
чтобы где-то – Господи, но где бы –
плакал новорожденный. О ком?

Плакал бы о нас, и звенел стакан
с помутнелой ледяной водою.
Льдинка, видишь, плавает, звезда!

И произнести стыдно. И тоска -
видеть, но молчать той же немотою,
что и скот, проснувшийся тогда,

среди ночи в праздничном хлеву.
В крыше – темно-синяя прореха.
Точно блестка рыбьей чешуи,

плавает звезда в проруби. Живу
точно подо льдом – по замерзшим рекам
серебрятся рыбины мои.

Трещина. Стекло. Проволочный звон.
Ящики с бутылками пустыми
из-под молока. Влажный взгляд коров

на ребенка с мукой обращен,
с каплей света посредине
каждого из тающих зрачков.


январь 1972
Виктор Кривулин