+ + +
Ночью в холод просыпается средневековая память - огоньки в окнах так и притягивают взгляд с какой-то болезненной жадностью и умилением. Там накрахмаленные скатерти на круглых столах и разряженная елка в углу, люди в тепле чай пьют, на роялях музицируют, а я, блин, с Чижом, как девочка со спичками, стою в метели, и грею руки слабеющим дыханием...
+ + +
Опыт детского сада. Сказали рисовать волшебный домик. Я нарисовал замок, который в моем представлении, отличался от обычных домов узкими стрельчатыми окнами. "У волшебного домика должно быть одно окно", - безаппеляционно сказала нянька и сунула мне под нос эталонный рисунок с чем-то вроде избы на курьих ногах, но без курьих ног и уютная. Инстинктивно я понял, что у волшебного домика должна быть еще труба с дымом над ней, занавески в фестончиках и кот, где уместится, но лучше в окне. Тем не менее, я нагло отстаивал свой замок, к месту вспомнив Золушку и Кота в сапогах. Нянька, вроде, вняла логике, но не отстала. Придирчиво осмотрев мой рисунок, она потыкала пальцем в окна: “Закрась все желтым, а то некрасиво". У меня из дюжины окон горело два, ассимертично - я уже тогда в этом кайф чувствовал. "Все спят", - мрачно сказал я. Она звсмеялась: "Это же рисунок, чудила". Я завис. И впрямь, рисованным людишкам спать вроде ни к чему. Нянька просто замещала воспитательницу, но непреклонная строгость ее художественного вкуса меня надолго впечатлила. Потом я ее вспомнил, когда читал Воннегута. Типа она меня за волосы хватает и тычет носом: "Видал? Видал кошкину колыбель, где спит котеночек?"
+ + +
Подумал тут, что "Анабазисе" такая пронзительная зеркалка получилась к ситуации, когда матрос с мачты кричит: "Земля!". А у Ксенофонта (в пересказе Кузмина):
"...десять тысяч
оборванных греков, обнимая друг друга,
крича, заплакали:
"Таласса!"
+ + +
В метро играли две волынки и барабан - сколько ж от них шума и грохота! Но и драйва тоже - барабанщик орал, как берсерк, волынщики прыгали в ажитации.
Слышал по радио, как какой-то немецкий оркестр играл финал "Лебединого озера". Это было - "маэстро, урежьте марш", причем на жестяных тарелках и самоварных трубах. Ну как, как можно так Чайковского играть? Урезанный марш полевой кухни, мерзейшее впечатление.
+ + +
Балуюсь перевертышами. Это в известных стихах менять каждое слово на слово с противоположным значением, и пусть угадывают исходник. Я загадки загадывать не люблю, так что ответы будут под катом.
Нарочно на мече двуручном
Снежинку с крыши проглядел,
Впервой война приснится скучной,
Нагой, в серебряном дожде.
Ответ (Блок. "Случайно на ноже карманном...")
Запах твой целительный и прочный
Он сумел на солнце обонять,
"Дьявол!" - прокричал он как нарочно,
Твердо зная, что хотел сказать.
Ответ(Мандельштам. "Образ твой мучительный и зыбкий"...)
+ + +
Безумная старушка
Зимняя ночь, пустой переулок. Я заметил, что дверь подъезда впереди приоткрыта, и там, в густой черной тени, кто-то стоит. Иду осторожно, потому что паранойя. Слышу, что этот кто-то ведет бурный диалог с кем-то невидимым. Подхожу ближе - отбой тревоги, просто бабуля не в себе. "С кем говоришь ты в воздухе пустом? Итвся душа в твои переселилась очи..."
Она говорила живо, с легкими девичьими интонациями, свободными жестами, обращаясь к асфальту, фонарю и луже. Замолкла на миг, пропуская меня, сверкнула из-под ресниц застенчиво-игривым взглядом и продолжила за моей спиной разговор с невидимым собеседником: "Что, Вить, пожалел ты для меня бутылку шампанского? Ой вспомнишь ты меня! Жалеть будешь!" И так весело, счастливо, грудным переливчатым гллосом, в сознании своей силы и бесконечности молодости... На некоторых, походу, сумасшествие снисходит как дар небес.
+ + +
Временами выскакивают воспоминания уж совсем из дальнего далёка. Вот вспомнил, как младенцем сидел на коленях у какой-то старухи, лицом к ней, лицо у нее бурое, дубовое, она распустила надо мной седые жидкие волосы, меня ими укрыла, неслышно что-то бормочет гипнотически, а я сижу тихо и неподвижно и не понимаю ни слова (походу, потому что я в этом возрасте еще толком не разговаривал).
Я решил, что вспомнил прабабушку и маме похвастался, но она посчитала и сказала, что это невозможно. А само событие с легкостью определила: когда мне было 9 месяцев, у меня ухо болело и ничего не помогало, и бабуля нашла где-то по соседству колдунью, которая и пришла болезнь заговаривать.
Меня тут возраст воспоминания радует. Льва Толстого мне, наверно, не переплюнуть, он помнит, как туго его пеленали младенцем, но все равно - хорошие показатели, я щетаю.
Увлекся дальними воспоминаниями, прекрасно вспомнил квартиру на Ленинградском, где я жил до полутора лет, вид из окна, потом влегкую перескочил на уже осознанное детство, дом, где прожил до 16 лет - и вдруг с ужасом понял, что эту квартиру я ни фига не помню - провал в памяти. Причем, я прекрасно помню квартиры моих друзей в том же доме, но, блин, не свою. Потом я вспомнил кучу деталей, кое-как расставил по своей детской комнате предметы мебели, вспомнил картину с Лермонтовым на Кавказе над кроватью и пятно масляной краски на ней, но целостная эмоциональная память все равно не вернулась: не помню себя ни на постели, ни за столом, ни у окна. Общего впечатления так и не воссоздал. Как-то оно всё причудливо в голове.
+ + +
Холодно и солнечно. Беленький снежок.
Ночью белые облака по глубокому черному небу. Звезд почему-то не видно, а должен Орион висеть во всю ширь, злой Сириус мороз нагонять.