Забыл совсем. Надо мне помаленьку скидывать на прозу романчик о Генрихе Ш Валуа, пока простаиваю с Гефестионом. Мое высшее достижение пока, я щитаю. Веселенький такой, говорят, читается легко. (Не на правах рекламы, ну ее). Хотя, конечно, путаницы с ним до фига. И жанра не понимаю. Вроде бы он и не исторический, хотя я его старался подтянуть.

Писал я его, хоть и живенько, но тоже с затычками, п.ч. под это дело я решил учить французский и читать на нем все, что мне нужно, потому что на русском мне материалов не хватало. (И вот засада! Стоило прочесть с огромными усилиями книжку на французском, как тут же она появлялась прямо перед моим носом в магазинах в русском переводе.) Дело осложнялось еще тем, что французский 16 века сильно отличается от современного, правописание совершенно другое, тем более, что они тогда правилами орфографии не заморачивались, да еще были очень большие вкрапления в разговорную речь итальянского и латыни - т.е. в словарях ни хрена ничего не найти. В общем, то еще удовольствие было читать это все на французском, которого я практически не знал ни хрена, кроме трех-пяти фраз, которыми общался во Франции со всеми. "Экскюзе-муа, мадам, у э выход из этого чертова метро?" - где-то так я разговаривал, пока там жил. Французы меня, в общем, неплохо понимали, но отвечали, подлецы, развернутыми сложно-сочиненными предложениями, и пальцами никуда не тыкали в отличие от итальянцев. Так что толку от их объяснений не было. Но я нигде не пропадал. В результате всегда находился поблизости какой-нибудь араб, который мне растолковывал всё, что надо, по-русски.

Честно говоря, даже не помню, что мне все эти мои муки с языком дали - оказали они какое-то влияние на текст или нет? Главный герой у меня там - Виллекье де Ла Герш, я выбрал его потому что Маркс и Энгельс (они, они ) в истории с Линьероллем перед Варфоломеевской ночью обозвали его "некий Виллекье" - и я решил, что о нем больше ничего неизвестно, кроме того, что он такой был, и стал о нем сочинять свободно - типа, история жизни некоего авантюриста, который после разных приключений становится приближенным Генриха Ш. И уже с этим круто облажался - п.ч. оказалось, что Виллькье на самом деле был воспитателем Генриха с детства, а не его дружком, и вообще был личностью довольно известной.

Постепенно у меня все-таки набирались помаленьку в голове разные исторические знания и входили в противоречие с уже написанным текстом. Я разрешал себе врать, уговаривал себя, что это ничего, но раздражался по этому поводу все больше и больше. И еще - чем больше я узнавал о Генрихе Ш, тем большее уважение он у меня вызывал как король, и тем меньше он казался мне симпатичен чисто по-человечески. Мне он, блин, у Дюма нравился, а в реале он совсем другой человек, суховатый, закрытый, лицемерный, холодный.

По идее, я этот роман даже закончил практически, хотя гораздо раньше, чем собирался. Должно было все кончиться дуэлью миньонов, а пришлось заканчивать коронацией Генриха. Надобность спешно заканчивать возникла, потому что обозначился личный кризис (муза, блядь, отлетела в неведомые края и я боялся, что навсегда). Опять же объявился фантом по имени Александр Викентьевич Семенов, персонаж, который возникает у меня в башке и требует, чтобы я вставил его в текст, я вставляю, после чего дальше уже ничего больше писать не получается. В общем, пришлось там уйму линий оборвать (особенно повисла в воздухе русско-итальянская) и закончить кое-как.