Длинный сон, я его записывал, не просыпаясь, и он продолжался. Очень эмоциональный, со слезами, криками, сексом.
Волк на тонких подкашивающихся ногах, ходит смотрит. Я уезжаю – подразумевается «делать революцию» или «делать контрреволюцию», «спасать царя», «на Дон к Корнилову», а Олечка заплаканная говорит мне «Ты вернешься совсем другим». Я знаю.
Переправа в черной, смоляной, непрозрачной воде, вроде бы зима, ледяное крошево (Ново-Дмитровская?), но выясняется, что это река с крокодилами, и я вижу одного, кусок его головы торчит из воды, между льдинами, он такой огромный, что я и знаю, что это крокодил, но совершенно не могу поверить, что это живое существо. Мы переправляемся – армия, толковище - кто верхом, а кто по грудь в воде, холода вроде бы не чувствую, а крокодил хватает и убивает людей за моей спиной, я слышу мощные всплески, крики, очень короткие, глухие, иногда даже боковым зрением вижу какое-то движение, но не успеваю обернуться и увидеть. Для меня крокодил притворяется камнем. Как обернусь – он неподвижен, огромная голова в грязи, а рядом все прибавляется изломанных тел. (Это я вчера по телевизору смотрел переправу антилоп гну через речку с крокодилами, только здесь верховые казаки вместо антилоп). И все остальные, стиснув зубы, лезут на берег, делают вид, что никакого крокодила нет, не оборачиваются, но работают локтями, торопятся вылезти из воды, отталкивают друг друга. Уже на берегу у костра я, наверно, говорю о крокодиле с командиром, а он говорит: «Он не проснется, он сторожит здесь конец света».
Эротическая сцена, очень жаркая.
Разговор с человеком в лиловом шелковом халате. «Революционный шик» - это я язвлю, и – «Это не Монтекристо, а Троцкий, не путай». Потом я засыпаю, а он мне говорит: «Ты спи, спи, а я погашу мир, как свечку». Я с душевной болью и со слезами: «Я знаю, что ты Троцкий». Это ужасное горе, не могу дышать.
Вагон, окно зашторено, щель наверху, видно только быстрое мелькание тьмы и света. Я пытаюсь понять, где мы можем ехать – что за световые эффекты. А отдернуть шторы или посмотреть в щель почему-то не могу. Арест?
Потом сверху, может, из вагона, с высоты железнодорожной насыпи, взгляд в снежные поля, там стая волков, их хромающая походка, пурга, безнадежно идут в метель цепочкой, один за другим, и я понимаю, что нас убили (я, значит, среди них) и это участь побежденных.
В общем, я проснулся у меня страниц десять исписаны каляками-маляками, вот это всё как раз конспективно, и у меня подозрения, что это смесь быстрого утреннего сна и полусонных фантазий во время записи с закрытыми глазами, причем, отделить одно от другого я сейчас не могу, потому что все вроде бы, как во сне и положено, подтверждается зрительными образами, которые я хорошо помню, и очень сильные эмоции, какие-то постоянные перехваты горла весь сон, слезы и колотящееся сердце. Наверно, все управляемые сны такие, мне это в них не очень нравится, эффект неподлинности. Но зато эмоций было до хрена. И очень страшно там, где речка с крокодилом, думал, проснусь седым.
-
-
08.03.2012 в 19:18-
-
09.03.2012 в 04:22