Сон. Будто бы сижу в приемной у пыточного дел мастера и все совершенно как у стоматолога – удобные кресла, аквариум, телевизор в углу, журналы для скучающих. Пытает же он у себя в кабинете Аксёнова из Крыма, да не один, а целой толпой – и они строгают с него кожу и мясо картофелечисткой, очень яркая кровь сильным потоком, весь кафельный пол в темных лужах. Совершенный Босх и страшно – ужас, я чуть было не проснулся.

Но в приёмной все очень мило. Спал я под радио Орфей и у меня получалось, что под арию «Царицы ночи» по телевизору во сне рассказывают: «Украинское сообщество рапортует, что у него есть все для убедительной победы». И под увертюру к «Сороке-воровке» Россини нарастает рёв тяжелых бомбардировщиков. Я же листаю журналы, и там среди иллюстраций попадаются то тихая повешенная девушка, то картины в стиле «Царь-голод» или «Червь торжествующий».

А когда я проснулся и стал вспоминать, что видел, выплыли отрывки из других снов. Там проходил сторонкой Путин и загадочно улыбался, и было дерево, подстриженное так, что оно стало выглядеть как барельеф или монета с профилем – круглая крона, темные листья создают какой-то сложный и четкий рисунок, а фон – прозрачный, паутина голых тонких веток.

А еще была красавица Икику на пылающих полях Украины, и эта «красавица Икику» была то ли крейсером, то ли комбайном.

* * *

На улице такая весна, клейкие зеленые листочки Ивана Карамазова и прочая прелесть, а у меня дома продолжаются техногенные катастрофы, а я их преодолеваю с помощью своего технического гения. Брызжущую во все стороны гайку в сливном бачке унитаза я обмотал целлофаном и подставил пластмассовую линейку под поплавок, чтобы вода не подтекала. Почему-то из крана на кухне перестала вода течь (даже думать не хочу, кто ее выпил), а у меня очередной приступ социофобии, так что никаких сантехников – пристраиваюсь всё делать под душем, а это стремно: зубы чистить и тарелки мыть неудобно, хотя я его пониже пристроил на резинке от трусов.